Юрий Леж - Искажение[СИ, роман в двух книгах]

— Тьфу ты! это ж гроб, — выговорила Саня, вскакивая и оглядываясь на настороженную Анька. — Ты уже не спишь? Хорошо, значит, будить не придется!!!

"Какой гроб? Кому и зачем?" — успела подумать Анька, а Александра уже деловито металась по комнате, одновременно запихивая в шкафчики и комоды разбросанные повсюду интимные игрушки и доставая что-то крайне необходимое сейчас.

— Сигнал у нас такой от "гражданки", гражданской обороны, — на ходу поясняла Саня, уже натягивая прямо на голое тело хорошо знакомый Аньке солдатский комбинезон, правда, выглядевший поизящнее, видимо, ушитый и подшитый где надо самой Александрой. — Только не делай вид, что ты впервые его слышишь, а то сейчас у некоторых мода такая: делать круглые глаза и прикидываться дурачками…

"Вот так и прокалываются в плохих фильмах хорошие разведчики, — подумала меланхолично Анька. — На пустяках, о которых им забыли сообщить… Вот встречу Пухова — пух от него полетит…" Она лениво потянулась, оглядывая комнату еще разок и примечая, где же валяются её вещи, и ответила Сане:

— В командировке — первый раз, все время как-то бог миловал…

— Так чего тогда сидишь? — Александра была уже готова, в комбезе, коротких сапогах, с противогазной сумкой на боку, явно предназначенной не для хранения презервативов. — Мне в цех надо, там моя пятая дверь в убежище, да и вообще… а тебя, наверное, в гостинице учитывали, ну, если не в цеху, куда приехала, а ты же не на комбинат… Вообщем, тебе так и так в гостиницу…

Саня выскочила куда-то из комнаты и через полминуты вернулась с маленьким чемоданчиком в руках, по-прежнему взбудораженная, энергичная, будто и не кувыркалась она с Анькой последние шесть часов напролет, и не продремала слегка часок, а нормально выспалась и отдохнула после двойной ночной смены на "отвалах".

— Давай-давай, Анечка, быстрей- быстрей… — поторопила она в ленивой грусти застегивающую френчик подругу. — Хорошо, у меня мотик, успею тебя к гостинице подбросить, а то бы…

"Ух, сейчас веселуха начнется, — говорила она, вытаскивая Аньку из квартиры и буксируя за собой по лестнице на улицу. — Давно уже не было… представляешь, сутки-двое сидеть в убежище, на поверхность — только в противогазе и "химке", а у нас еще гермозона плохая, иногда командуют: "Газы!" и прямо в подвале сидим в противогазах…"

Стараясь не споткнуться, Анька волоклась вслед за подругой и думала, что для семнадцати лет учебная тревога гражданской обороны может и кажется развлекухой, но вот десяток лет спустя… А вслед подругам из-за дверей квартир доносился жесткий, хорошо поставленный голос, изрекавший, казалось, незыблемые истины: "Граждане! В городе начались учения гражданской обороны… сохраняйте спокойствие и действуйте согласно указаниям…"

На улице смеркалось, синие, длинные тени уже легли на тротуары и мостовые, а солнышко спряталось где-то за далекими домами. Но вот людей неожиданно оказалось больше, чем могла бы себе представить Анька. Видимо, сигнал "гроб" многих оторвал от ежевечерних дел и выгнал из уютных квартир. Деловитая и слегка суматошная Александра протащила подругу через двор к какому-то импровизированному навесу из брезента и армейской маскировочной сети, под которым стояли полдесятка мотоциклов, старенький мопед и десяток велосипедов очень оригинальной конструкции. Бросив Аньку возле навеса, Саня устремилась к одному из мотоциклов, настоящему монстру на двух колесах, отнюдь не гоночных, а скорее уж раллийных форм и габаритов. Но вот катился этот монстр на удивление легко, кажется, Саня даже не прилагала особых усилий, что бы толкать машину к выходу со двора, и Анька, заметив это, просто поплелась в хвосте, стараясь не отстать.

— Вперед, Анечка! — скомандовала Александра, — держись за меня…

И хлопнула позади себя по кожаному сиденью, Анька и не заметила, как успела Саня взобраться на своего железного коня, и теперь оставалось только ей пристроиться позади девушки, чтобы тронуться в путь. Коснувшись голой попкой прохладной кожи сиденья, одеваясь, трусики Анька по дурацкой привычке сунула в карман френчика, она вспомнила многолетней давности такие же ощущения от прикосновения обнаженным телом к автомобильному сиденью, но тут же все воспоминания исчезли… поворот ключа, рев двигателя, и за несколько секунд Александра разогнала внешне массивного, неуклюжего монстра под сотню километров, вырвалась на проспект, тут же сбросила скорость и свернула в лабиринт узеньких переулков, чтобы еще через пару минут лихо тормознуть у фасада гостиницы, в кафетерии которой еще утром Паша пил коньяк и общался с Пуховым.

Жаль, мотоцикл не позволял полноценно, лицом к лицу, обняться, а Саня не захотела слезать: "Некогда… потом…" Но расцеловались девчонки с чувством, будто бы расставались на всю жизнь. Хотя в этом была доля истины, ведь никто еще не знал, как сложится дальнейшее пребывание Аньки в этом мире, и она сама — в первую очередь.

— Езжай, я на тебя посмотрю, — попросила подругу Анька.

Ей вовсе не хотелось, чтобы Саня заметила, как она уйдет от гостиницы в другую сторону, к своей "конспиративной" квартире, что бы уже оттуда связаться с Пуховым. Но едва железный монстр с юной наездницей скрылся за поворотом, как темная, маленькая машина, казалось бы испокон века стоявшая у стены дома напротив, вся такая пустая и мертвая, мигнула светом фар. Не понять такой сигнал было трудно, и Анька неторопливо подошла поближе.

В машине, за рулем, сидел Паша и улыбался. Улыбался так, что едва оказавшись в салоне Анька спросила:

— Ты чего такой довольный, как кот, который сметаны объелся? Или хочешь сказать, что весь этот тарарам ты устроил?

— Ну, не совсем я, — признался Паша. — Но с моей подачи — точно…

— Вот ведь вредный ты мужик, — вздохнула Анька. — Но ведь все равно опоздал, точнее, не успел мне день любви с Санькой испортить… вот только концовку, да и то — к лучшему. Долгие проводы — лишние слезы…

— Ну, не до такой же степени я ревнивый, — скромно заметил Паша. — Просто Пухов правильно воспринял мои мысли о доппельгангерах…

— Твои мысли? — подозрительно ласково переспросила Анька.

— Твои-твои, — поспешил исправиться Паша. — Ну, не стал я ему в подробностях растолковывать, что все это придумала ты, а я — только передаточное звено. И вообще, беспокоилась бы за свой приоритет, поехала бы со мной, а не осталась с Александрой…

— Жизнь такая, — вздохнула Анька. — Всегда приходится выбирать и чем-то жертвовать. Вот и пришлось во имя любви пожертвовать авторством. Ладно, а что тут происходит-то, можешь нормально объяснить?